Христианский сайт "Возрождение"

Читая очередную еврейскую притчу, он вдруг осознал, что это про них. «Их было двое: он и она… Они нашли друг друга и жили одной жизнью, самой обыкновенной жизнью двух самых обыкновенных счастливых людей. Они были счастливы, потому что любили друг друга». Он продолжал читать, и чистые мечты посетили его сердце. Это были грёзы о таинстве жизни, о самой интимной, святой и тесной связи между двумя людьми — мужчиной и женщиной. Любовь двух сердец — это прекрасно.

Любовь двух одиноких сердец

На собственном опыте он убедился, что «нехорошо быть человеку одному» (Быт. 2:18), «двоим лучше, нежели одному» (Еккл. 4:9). Он знал, что такое одиночество. Он испытал грусть и тоску на собственном опыте. Осознавая тайну единения двоих, Достоевский однажды написал: «А знаешь, брат, почему мучается душа человеческая? Я много думал об этом: потому что одиноко ей, потому что нет ей родной души для встречи». Окунаясь в прошлое, он вспоминал, как когда-то искал свою единственную, родную душу. В свои молодые годы он уже понимал, что, любя другого, человек как бы «покидает тюрьму своего одиночества и изоляции». Любовь — это упразднение одиночества, рассеивание мрака эгоизма, погружение в смысл бытия.

Нарциссизм и сосредоточенность на себе не были его уделом. Чистота помыслов и красота души — вот к чему он стремился. Он понимал, что только чистые сердцем «Бога узрят» и обретут гармонию в жизни. Ведь именно духовная чистота даёт крылья истинной мужественности, собственно, как и женственности. «Чтобы взлететь, человек должен оттолкнуться от зла, иначе полёт в красоту не состоится… Полёт любви основан на преодолении зла». Он поверил словам философа, он познавал смысл любви.

Внутренний голос, не заглушённый грехом совести, управлял его жизнью лучше всяких законов и запретов. Предельная честность с самим собой научила его слушать иную музыку жизни и не танцевать под ритмы толпы. Он знал о прелести чистого, сбалансированного пути и неуклонно продвигался вперёд к заветной цели. Чувство меры во всём сопровождало его с детства. Научившись служить другим, служить жертвенно, с самоотдачей, он начал по-настоящему ощущать жизнь и её истинную романтику. Живя в перспективе вечности, он служил людям, умел общаться с Богом и был счастлив, но… ему не хватало её. Он молился о ней и надеялся на встречу.

Встреча двух одиноких сердец

И эта встреча не была случайной. А разве бывают случайности в жизни водимых Господом людей? Невидимые руки направляли его с детства. Поэтому, когда он познакомился с ней, сомнений не было: Господь организовал эту встречу, Господь привёл её к нему. Да, она была красива, но в ней было нечто большее — её душа была чистой и умной, она излучала свет. Её женственная скромность, красота и обаяние поразили его сердце. Выражаясь библейским языком, она обладала «нетленной красотой» — в этом и заключался секрет её неотразимости. «Пленила ты сердце моё» (Песн. 4:9), — осветилась и его душа. «Я узнала тебя из многих», — ответила она. «Положи меня, как печать, на сердце твоё… ибо крепка, как смерть, любовь» (Песн. 8:6). «Пока жива, с тобой я буду, душа и кровь неразделимы», — говорил её взгляд. Они поняли друг друга почти без слов. Тогда она подарила ему своё чистое, хрупкое сердце…

Скромная любовь

Он никогда не хвалился своими подвигами. Господь исцелил его от этой болезни духа. Зато она слышала от других о его способности дружить и любить по-настоящему. Ведь неизменный спутник подлинной любви и дружбы — страдание, проистекающее из чувства ответственности за безмерно дорогого человека.

Когда-то английский писатель Клайв Льюис, вспоминая свою молодость, откровенно признался: «О целомудрии, правдивости и жертвенности я знал не больше, чем обезьяна о симфонии». Но он и она знали цену целомудрию, они дорожили своей честью. Окружающая их культура уже давно утратила понятие стыдливости, но они хранили свой разум, берегли свои сердца.

Храни, храни святую чистоту Невинности и гордую стыдливость: Кто чувствами в порочных наслаждениях В младые дни привыкнул утопать, Тот, возмужав, угрюм и кровожаден, И ум его безвременно темнеет. (Пушкин. Борис Годунов)

Любовь без измен

Они знали, что любая измена — это низкий и презренный поступок, это вероломство и страшный эгоизм. Измена — это ослепление, когда думаешь только о себе, не понимая, какое горе приносишь другому. Изменяя, человек фактически перестаёт жить по-человечески. Изменник теряет «рай незапятнанной совести». Шекспир заметил: «Весы судьбы точны и справедливы. Изменник ветрениц найдёт в пути: червонца не купить за грош фальшивый…»

Он и она устремлялись к счастью. Его чистая любовь была главной защитой от падения и для него, и для неё. Подобные переживания влюблённых описаны и в романе Льва Толстого «Воскресение». Молодой князь Нехлюдов испытывал «то восторженное состояние, когда в первый раз юноша… познаёт всю красоту и важность жизни». Между ним и его любимой установились те особенные отношения, «которые бывают между невинным молодым человеком и такой же невинной девушкой, влекомыми друг к другу». В её присутствии «всё для него как бы освещалось солнцем, всё становилось интереснее, веселее, значительнее; жизнь становилась радостней. То же испытывала и она. Даже в минуты грусти, когда его постигали неудачи, стоило ему только вспомнить, что есть Катюша и он увидит её — и всё рассеивалось… Нехлюдов, сам не зная того, любил Катюшу, как любят невинные люди, и его любовь была главной защитой от падения и для неё, и для него».

Аналогичную мысль озвучил и Виктор Гюго в романе «Отверженные». Описывая чистые отношения между Мариусом и Козеттой, гениальный мыслитель написал: «Был предел, которого они не переступали… Мариус чувствовал преграду — чистоту Козетты. Козетта чувствовала опору — честность Мариуса… Она ни в чём не отказывала, а он ничего не требовал». Но вернёмся к нашей притче.

Свадьба двух сердец

У наших героев было церковное венчание и христианская свадьба — радостное, красивое, незабываемое событие! Праздничная атмосфера, торжественная обстановка, белоснежное платье и фата невесты. Все видели их счастливые лица, дарили подарки, высказывали пожелания, звучала особая музыка. А они видели нечто большее. Им было дано познать нечто более возвышенное. Они давно научились жить в осознании и ощущении присутствия Бога. И невидимое пребывание Того, Кто создал Вселенную и человека, Кто сочитывает, Кто является главным Свидетелем их союза, было бальзамом для их душ. Они знали, что их сочитывает не только пастор, их сочитывает Сам Господь. А ведь «всё, что делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавить и от того нечего убавить» (Еккл. 3:14).

«Хорошо весьма» (Быт. 1:31) делает Бог! С детских лет, ещё не зная друг о друге, он и она посвятили свои жизни Богу, полюбили Его всем сердцем и искали Его лица. Они знали, что настоящее счастье невозможно без Бога, что настоящая любовь ждёт и должна быть хранима. Сочитанные на небесах, они стали как «одна плоть» (Быт. 2:24) — неразлучные навеки, соединённые невидимыми узами священной любви и заветных отношений.

Он носил её на руках, зажигал для неё на небе звёзды по ночам. И все говорили: «Ещё бы, как его не любить, ведь он — идеал! С таким легко быть счастливой!» А они слушали эти речи, улыбались и не говорили никому, что идеалом его сделала она: он не мог быть другим, ведь был рядом с ней. Это было их маленькой тайной. Шли годы. Они жили просто и скромно, но в любви и согласии. И всем казалось, что они становились похожими друг на друга даже внешне. Ведь вполне возможно, как говорят мудрые люди, что «в любви между мужчиной и женщиной каждый из них как бы рождается заново» (Фромм. Искусство любви). Говорят и о том, что, «возвышая другого, человек возвышается сам».

Секреты любви

В область сокровенного и интимного они не пускали никого, считая, что интимность по своей природе и сути исключительна, а не всеобща. Интимность союза двоих — это тайна двоих.

Её не разделяют ни с кем, разве что с Богом. Ведь Господь и так всё знает. Господь научил их любить друг друга по-настоящему. Господь знал их радости и печали, взлёты и падения. И они не скрывались от Него. Они не скрывались и друг от друга. Откровенность и прозрачность в отношениях придавали их жизни особую красоту. В минуты скорби, во времена грусти и разочарования они находили утешение и успокоение в Боге. Они любили друг друга, и поэтому трудности жизненного пути преодолевались легче, а ведь порой очень скорбными путями проводил их Господь.

Любовь друг ко другу делает нас непорочными…и заграждает всякий вход греху…Нет ни одного греха, который бы, подобно огню, не истребляла сила любви. Удобнее слабому хворосту устоять против сильного огня, нежели естеству греха против силы любви… Иоанн Златоуст

«И служил Иаков за Рахиль семь лет, и они показались ему несколькими днями, потому что он любил её» (Быт. 29:20). И он любил свою избранницу — бесценное сокровище от Бога. И эта любовь подарила и ему, и ей целый мир, скрытый от глаз других.

Любовь и отношения

У них были искренние и чистые отношения — сокровенные, задушевные и глубоко личные. Они ценили даже короткие мгновения общения друг с другом. Полное доверие и абсолютная верность. Слияние душ. Никаких обоюдных претензий. Ведь когда двое доверяют друг другу, тогда они спокойно делятся своими тайными мечтами, свободно проявляют свои чувства, не требуя ничего взамен. «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!» (Песн. 1:14), — говорило ей его сердце. И это было сильнее и приятнее самых высокопарных слов, самых дорогих подарков. «О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен!» (Песн. 1:15), — отвечала её душа. И даже если он не слышал этих слов, он чувствовал их сердцем, ведь сердце не обманешь — оно не терпит фальши и пустых слов.

О любви надо говорить в полтона, в полслова, жестом, взглядом, поступком… Нежность, тонкость и деликатность прикосновения душ по-настоящему прелестна, грубость же и фамильярность — разрушительна даже для тела. «Покажи мне лицо твоё, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лицо твоё приятно» (Песн. 2:14). Он и она любили смеяться, смотреть на закат солнца, слушать шум прибоя и петь в ночной тиши. Окружающие не понимали, почему они избегают мирского шума, боятся светской суеты и блеска. Им было хорошо вдвоём, а остальные могли об этом только догадываться.

Она ждала его, встречала и провожала, согревала их дом, чтобы ему там было тепло и уютно. И все говорили: «Ещё бы! Как её не носить на руках, ведь она создана для семьи! Немудрено, что он такой счастливый!» А они только смеялись и не говорили никому, что она создана для семьи только с ним, и только ему может быть хорошо в её доме. Это был их маленький секрет. И никто из посторонних не заметил, что уже давно его юношеская влюблённость перетекла в настоящую мужскую любовь. Общение с ней стало для него не просто «пристанью целомудрия», как выражались святые отцы, а оазисом любви и согласия. Он хорошо знал, что даже «большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её» (Песн. 8:7). Он любил именно её, «прекраснейшую из женщин».

Возлюбленный и возлюбленная

«Я встретил на улице молодого человека, очень бедного и влюблённого. Он был в поношенной шляпе, в потёртой одежде. У него были дыры на локтях. Вода проникла в его башмаки, а звёздные лучи — в его душу», — написал когда-то Виктор Гюго. И никто не знал, как светло и тепло становилось у него на душе при одной мысли о ней. Творческие порывы овладевали сердцем, взлетала душа в недосягаемые выси, жизнь и труд на крыльях духа совершались с великой радостью во имя Бога и ближних! Он шёл, спотыкался, падал, разочаровывался и уставал. И все говорили: «Зачем он ей, такой побитый и измученный, ведь вокруг столько сильных и уверенных». Но никто не знал, что он сильнее всех на свете, ведь они были вместе. Это было её тайной. И она любила его безмерно, а красота приумножается любовью. Иногда ей казалось, что она готова была последовать за ним на край света.

«Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне» (Песн. 6:3), — говорила её жизнь. И ему не нужны были доказательства. Ведь разве можно заставить себя любить или уважать? И разве можно изменить своему сердцу? Ведь неверность, как и смерть, не знает нюансов. Адовы круги — удел всех неверных, в замкнутый круг сиюминутных удовольствий попадают рабы страстей, и душа… умирает. Он и она выбирали жизнь.

Любовь декабристов

«Своей судьбой гордимся мы». Подвигом жён декабристов она восхищалась всегда. Добровольное изгнание в Сибирь… Женщины-героини выбрали эту участь сознательно. Вот начальная часть подписки, которую давали жёны декабристов, приезжая в ссылку к своим мужьям: «Я, нижеподписавшаяся, имея непреклонное желание разделить участь моего мужа… имея желание жить в арестантской казарме вместе с мужем моим…»

Через много лет сын Марии Волконской писал: «Припоминаю слова, не раз слышанные мною в детстве в ответ на высказываемое ей удивление по поводу того, что она могла добровольно лишить себя всего, всё покинуть, чтобы следовать за своим мужем. „Что же тут удивительного? — говорила она. — Пять тысяч женщин каждый год делают добровольно то же самое“. А Давыдова, вернувшись из ссылки, говаривала: „Какие героини? Это поэты из нас героинь сделали, а мы просто поехали за нашими мужьями…“».

Шло время. Она перевязывала ему раны, не спала по ночам, грустила и плакала. И все говорили: «Что он в ней нашёл, ведь у неё морщинки под глазами? Ведь что ему стоит выбрать молодую и красивую?» Но никто не знал, что она была для него самой красивой в мире. Разве может кто-то сравниться по красоте с той, которую любят? Но это было его тайной. Тайной, которую он, благоговея, оберегал, как хрупкую вазу. «Мы смотрим на звезду по двум причинам: потому что она излучает свет и потому что она непостижима. Но возле нас есть ещё более нежное сияние и ещё более великая тайна — женщина!» (Виктор Гюго). И он смотрел на неё, как на таинственную звезду, принадлежащую только ему.

Симфония любящих сердец

И звучала симфония любящих сердец, и ничто не могло погасить пламень их чистой любви. А семейная лодка уже давно плыла в открытом океане жизни, то подвергаясь опасностям и лавируя среди штормов, то наслаждаясь светлым и безмятежным небом… Такова жизнь. И они жили, любили и были счастливы. И все недоумевали: «Как можно не надоесть друг другу за такой срок? Неужели не хочется чего-нибудь нового?» Но они так ничего и не ответили. Просто их было всего лишь двое, а всех остальных было много, но они все были одиночками — ведь иначе ни о чём бы и не спрашивали. Это не было их тайной, это было то, что нельзя объяснить — да и не надо.

Автор: Иван ЛЕЩУК

Источник: Журнал «Вера и жизнь», 6/2018